Ицхаку Имасу ז''ל
да отомстит Вс-вышний за кровь праведника

Вот построили евреи Израиль,
чтобы плакать у Стены Плача.

Но Ицхак Имас не плакал –
он восходил на Гору,
он простирался к Храму
под сенью вечной Шехины,
поднимая в любую пору
евреев над их горем.

– Мы живы и нет причины
не строить. И МЫ СТРОИМ!

На Масличной горе море
белых плит, а напротив купол.
Впервые он поднялся на гору
о которой не мечтал-не думал –
чтоб душа обрела тело
с обретением Храмом плоти
после пожара.

Нет стенаний у Стены кроме
рыдающего шофара...
А из Масличной горы белой
восстают евреи...
                                   А в Б-жьем Доме
Ицик в рог трубит на высокой ноте,

как всегда трубили на Рошошоне...

---
Михаил Польский
כג אלול תש''ע
02.09.2010

2.

Застрекочет кузнечик о жизни своей,
затаённой средь буйно цветущих полей,
скрытой в дуплах дерев, источающих мёд,
там, где в сумерках птичий крикливый народ
усыплён стрекотаньем, которым поёт

мой кузнечик...
                      А в воздухе мята и нард...
Перья облачных стай обагряет закат...
Спит кузнечик...
                          Но сердце объято тоской:
вот придёт властелин поля этого – гой,
схватит камень –
                         и в лоб меня –
                                                    ой!

С окровавленной к маме вернусь головой:
– там кузнечик... не плачь надо мной!

Поле росами плакало, также как я,
И стучало сердечко, рвалось в небосвод!
...У отца ни кузнечиков нет, ни полей...
Подарила мне дудочку мама моя:
и кричу, и рыдаю на ней.

Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.

3

Неразлучен был с нею в семье и в пути,
И ночами спала у меня на груди.
Но от пятничных свеч до субботних огней
Прятал дудку, вздыхая по ней.

Был в ней белый и синий и розовый цвет ...
Запах крашеной жести вдыхать я любил:
слаще мёда и нарда в кувшинах златых.
Словно певчая птица в ладошках моих....

Как-то вечером в поле молился... В ответ
затрещал мой кузнечик, и я затрубил!
И заслушались травы, букашки земли!
Только вдруг – тот, чьё поле – зашёл со спины,
И удар... И валяюсь в пыли...

Вот и всё. Больше дудочки нет.


Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.

4

Эпилог: К ПРЕДЕЛУ ГРЁЗ


Иду туда, где светится корона,
звучит Машиаха шофар.
О, жизнь моя!
Мой дар...
Иду не сам.
Ведёт меня Вс-вышний по полям.
Но отдыха в них нет...
Удар, удар –
И вот упал,
И не исчислить бед...
Как ветвь под тяжестью плодов,
срываюсь в прах.
И сатана с вопросом на устах:
Ты не устал?

Иду туда, где дом, туда, где Храм,
хлеб, молоко, лоза, олива там,
и страсть к пурпурно-золотым стихам.

И кровь заката за моей спиной,
и золото рассвета предо мной,
Кедрон под звёздной бездною ночной,
луна и свечи...

И я встаю,
вплетая голос мой
в колодцев речи.

Я умер здесь, но не сошёл с пути.
О, песнь! К пределу грёз меня веди.


Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.

Песнь воплощённой мечты

Храм стоит с менорою и семьдесят в ней
полыхают галутов–огней.
К алтарю золотому приблизился царь
и коэн окропляет алтарь.
И с невянущей миррой стоит за царём
незнакомец в обличьи моём.

Сладость грёз о свободе, надежду и страх
не прочтёшь у евреев в глазах.
Простодушны, беспечны, теснятся и ждут,
что левиты сейчас запоют.

Вижу спины прямые, на лицах загар.
Что им слёзный молитвенный жар –
что им тайны изгнанья... Но слышал их Б-г
средь дрожащих огней синагог.

Их отцы в дальних землях на вечный покой
отошли. Как в пучине морской –
нет надгробий, и сколько еврейских могил
знает только Создатель светил.

Вот выходят левиты и каждый левит -
кто кинор, кто угав, кто гитит.
Ностальгии, надежды в той музыке нет.
Но блаженство... гармония... свет...

Здесь народ собирается изо дня в день -
то Иерусалим, то садов его сень,
виноградные гроздья и ветви олив -
вечно юн, и велик, и красив.

Берега Иордана согрела заря...
Тот – в обличьи моём, тот – такой же как я
засучил рукава и продолжил ковать,
и посыпались искры опять:
слиток траурной кровоточащей тоски
с маху в дребезги-брызги-куски.

И пленительны женщины этой страны -
хороши и чисты, и нежны...

Послушать в mp3

Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1, 2, 3, 4.

Из Ури Цви Гринберга

Перевод посвящён сорокалетию освобождения Иерусалима в шестидневной войне 1967 г.

По праву матери, сына и Иерусалима

а.

Бьётся, бьётся родная, стеная, скорбя:
сколько жарких ночей я хотела тебя,
девять лун я под сердцем носила тебя,
как же ты потерялся, кровинка моя?

Где вы кудри, обнявшие чёрной волной
лик твой милый, улыбку сияющих глаз...

Ты счастливый однажды с прогулки пришёл,
и сказал: ты не знаешь, родная, какой
весь в закатных лучах город наш золотой!

По зелёным холмам мы бродили сейчас,
Я устал, но мне так хорошо!

Я застлала постель белоснежным бельём.
Ты уснул. Я легла... Мы с тобою вдвоём...
О, волшебная ночь, свет любимых очей -
сладкий плод моих первых ночей.

Но ничтожная пуля тебя отняла...
Хватит! Память навеки хранят зеркала,
как ты входишь - хозяин - в заждавшийся дом
со словами: родная, шалом!

Послушать первую часть кантаты. Музыка Михаила Бендикова, поёт Светлана Бендикова (сопрано), соло на трубе Борис Бендиков

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1, 2, 3, 4, 5, 6.

б.

Сын, ты пал смертью храбрых, погиб как герой,
жар земли утолил своей кровью живой
на подъёме в столицу. Она твоя мать
как и я. Я должна тебя ей передать
навсегда - на подъёме в столицу,
там, где свет невечерний струится.

Сын, ты пал смертью храбрых, погиб как герой...
Кто вернёт мне тебя из могилы сырой -
колыбели твоей, кто теперь твой сандак,
мой единственный! - Пепел и мрак.

О, когда бы я знала дорогу к тебе -
всю бы кровь отдала благодарна судьбе,
чтобы вечно свиданию длиться.
Но начало твоё - это лоно моё,
а конец - на подъёме в столицу.

Послушать вторую часть кантаты

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1, 2, 3

в.

Столица мира, чья она? Моя
и сына моего. Он плотью с нею слился.
И кровь его - она теперь её.
Она невестка. Сын на ней женился.

Он с ней одно - навеки - потому,
что был дитя любви и движимый любовью...
Не обращайте в воду кровь сыновью.
Земли святой ни пяди - никому!

А вы, о други сына моего,
вы поклялись над телом, над могилой
прогнать араба и сломать мерило
делящих то, что Б-га одного,
и светлых ангелов его. И сына.

Послушать третью часть кантаты

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1, 2, 3, 4

г.

О, если бы сквозь прах, политый кровью
проник наш слух, и мы б понять смогли
его тоску, любовь его сыновью:
"Я здесь навек. Я не отдам земли.

Теперь я прав бессмертной правотою.
Я с нею пал. Но, если б снова жить,
я б всех собрал, кто был тогда со мною,
чтоб град святой навек освободить.

Я жив, покуда этом город с вами.
Ваш путь к его вершинам - это я.
Пока вы в браке с этими горами,
не тщетны молодость и смерть моя."

Послушать четвёртую часть кантаты

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1,  2.

д.

Сквозь ночные рыданья
Услышала сына родная,
И вдруг стало ей ясно,
Что длятся сыновние дни.
Он и город одно,
Вот он сын её Йерушалаим,
Милый мальчик, кровиночка –
Град на сыновней крови.

Мы взойдём в этот град
И куда бы ни бросили взора –
Это всё царь Давид с сыновьями,
Поэтому свят
И велик и сердечно любим
Ослепительный город,
Юность вечная сына,
Цена невозвратных утрат.

То столица Всевышнего,
Наша бессмертная мать.
То Давида венец,
Чтобы вечно над миром сиять.

 Послушать пятую часть кантаты

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1,  2, 3.

Мы, евреи, Дом для Вс-благого
строим здесь.

Что делаете вы?

Впрочем, родословия корнями
и ветвями переплетены...
Кто мы – иногда не знаем сами.
Но пласты снимая за пластами
Яакова встретим с сыновьями,
хоть и не в еврействе рождены.

Потому израильские вести
ежедневно будоражат всех...

Так давайте остановим вместе
Катастрофу.
Одолеем грех
людоедства,
искупленья нами
пустоты,
сжиганья жизней зря...

И заложим Храма первый камень
по приказу
                   нашего
                                  Царя.
---
Михаил Польский

е.

Свидетельство любви - столица мира

Бесподобная! Как хороша!
Ныне - предана. Осиротела.
Позабывших тебя не зови.
И моя помертвела душа,
И в сосуд беззаветной любви
Превращается тело.

Память любящих так коротка,
И с уходом печали слабеет.
Ты, родная, не ею крепка.
Слышишь - тело моё
Стало звонкою арфой твоею
Жилы-струны поют,
Когда к ним прикоснётся рука.

Струн таинственных звон -
Не измене - любови старинной,
И пророчество тем -
Безмятежным на радость врагам.
Я молюсь за тебя,
Твоего лучезарного сына:
Да воспрянет Сарон*,
Как восход, озаряющий Храм.

-------------
*Сарон, Шарон, плодородная долина
между Кесарией и Яффой.
Еврейские земледельческие поселения.

Послушать mp3 (406.63Kb)

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1,  2, 3

Из Ури Цви Гринберга

Из цикла "Из песен неодолимого стремленья"

(Алеф)

Если собрать на бумагу слова, что омыты слезами,
и разослать – кто получит, прочтёт и заплачет.
Только почует ли сердце за теми словами
весть о Грядущем, живущем в молитвах горячих?

И возродится ли в тех, кто привыкли к изгнанью,
радость благого стремленья и дар упованья?

Это извечная высшая тайная сила –
сквозь унижение слышать грядущего гомон,
слёзы смертельной тоски обращая в чернила,
чтобы канон настоящего был ими сломан.

Слово, вошедшее в серце, причина отваги:
Пуля, костёр, гильотина слабее бумаги.

Верю как тот, уцелевший в кораблекрушеньи,
в то, что бутылка с последним предсмертным посланьем
к людям придёт, одолев океана волненье –

песнь на крови – слово истины и пониманья
вспыхнет в грядущем последней неслыханной новью:
вечной любовью, Завета священного кровью.

Послушать mp3 (529.29Kb)

Подстрочный комментарий к стихотворению. Файлы: 1, 2

(Бэт)

Океан – это цель и причина стремления вод.
Человек – это цель и причина стремления крови.
Через пропасти ада стремление это ведёт.
Никакое проклятье движения не остановит.
Даже время пронзают
благого стремленья лучи.

Легионы мечей,
зострённых для смерти замаха
убоятся его, как дрожащий в кромешной ночи.
Только сердце, взалкавшее света,
не ведает страха.

Потому что ничто не спасёт –
ни дворец ни тюрьма
от тоски беспредельной –
печального жизни итога.
Лишь в стремленьи святом
не страшна нам кромешная тьма
наших дней,
только в нём
безупречного духа дорога.

Лишь оно избавляет,
спасает от ям и сетей,
что сплело для души наше время из страха и тлена,
и выводит из плена
скорбящие души детей
к лучезарному лику Предвечного,
благословен Он.

Только тот и блажен,
чьи уста каждый час, каждый миг
петь готовы стремленье,
и мудростью воображенья
видеть цель.
Не коснётся отчаянье их
даже в водах безбрежной тоски,
и в предсмертном томленьи...

Только в этой спасительной тяге и жив Всеблагой.
И на смертном одре не остыть от того же накала.
Лишь она избавляет от страха Вселенной пустой
без конца и начала...

Поскольку конец и начало
в том священном стремленьи,
что искони нас окрыляло
сквозь томление буден
с безумною их маятой.

Послушать mp3 (748.78Kb)

Подстрочный комментарий к стихотворению.
Файлы: 1, 2, 3.

(гимел)

О, Б-же! Ты - Мера всех мер, Ты - судей Судия!
Всегда на ступенях меж небом и бездною я.
Не дай мне скатиться, мой Пастырь, Надежда моя,
ведь внятно Тебе моё сердце, Отец бытия,
где всё преходяще: мой дом и мой сад за окном,
чьи ветви сплелись надо мною тенистым шатром
и дом утонул в их тенях, перевитый плющом...

В раздумьях моих сокровенных я весь пред Тобой
на ложе моём – на алтарь вознесённый судьбой
пред Ликом Твоим, словно жертва за всё бытиё.
Прими же её. Да святится же имя Твоё.

Послушать mp3 (356.02Kb)

ЧЕРПАЛЬЩИЦЫ И ВОРОН

Я молчаньем тревожу Твои небеса –
Твой ответ – полыханье и гром.
Но светило соития, мглу распоров,
зажигает росу на кустах.
И ночной ветерок одаряет меня
ароматами райских цветов
в знак того, что сидящий и ночью и днём
у колодца
                     услышан Творцом.

А ведро и журавль, словно плоть и душа,
на земле, разорённой грехом...
Только я не пойду проторённым путём
за отступником-еретиком.

И служанки Пеора не выйдут сюда
начерпать для разгула в ночи.
В их кувшинах совсем не такая вода,
и зелёные звёзды в глазах.

Только ворон, крылатый слуга Илии,
что глядит с высоты журавля,
иногда прилетает на крышу жилья
моего.
Не клекочет,
                        лишь хлопают крылья его.
Мы молчим.
                           Только крылья его...

---
Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1.

Обсуждение

Дождливой ночью
в Иерусалиме
(Перепев посвящён Илье Перельману)

Деревья воют злее и суровей,
Затмили, полонили небо тучи.
И ангелы у детских изголовий
Под шум дождя и грома рык могучий.

То - Иерусалим: "Вот я!" в ответ,
И Авраам кладёт пред Б-гом сына...
Там пламя НЕЗАКЛАНЬЯ негасимо,
И меж частями туши вечен свет.

Прикажет Б-г как праотцу - и в нови,
Как Авраам, и я отвечу: "Вот я!"
Всё существо моё поёт сегодня,
И ангелы у детских изголовий.

То Б-жья Слава - ныне, как вчера
На Мирровой горе жива, воспета...
От той Зари в нас бродит кровь Завета.
Готова к всесожжениям гора!

То Город Твой, Твоих деревьев стон -
Враги их вырубали на закланье.
И в чёрных тучах молний полыханье,
И блАговестья в мире громыханье
От той Зари - и до конца времён.


Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1, 2, 3.

Обсуждение

Песнь в дождливую ночь
(Перепев посвящён Михаилу Нудлеру)

Жаждет, земля... Ниспошли ей спасенье дождями,
Напои все деревья Твои, что посажены нами,
Дай напиться и нам нисходящими рая струями,
Всеблагой!

Жар холмов и низин, воздух трав и камней
Жаждут к ночи дождей, чтобы смешан был в ней
Дождь Адама и Евы – сегодня, как встарь –
С этим миром, мой Пастырь и Царь!

Ночь дождливая птицам – не то же, что нам.
Птичьим клювам не сделать того, что рукам.
Тот же дождь, но пернатый хозяин гнезда
Не постигнет его никогда.

Хорошо ему в гнёздышке, тишь да покой...
Здравствуй, ливень ночной над спасённой землёй,
Наше гнёздышко смой, Дом Великий построй,
Всеблагой!


Переведено вне семинара.
Благодарю Михаила Нудлера за помощь в работе над этим переводом. М.П.


Обсуждение

Песнь о Шехине

Элул... Жаркий полдень... Бесптичье... Иерушалаим
Расплавлен, просвечен, до римского дна прозреваем –
Сквозь царства и войны мы время как свиток читаем...
И только Её караул у Горы несменяем:

Шехина пред Храмом незримым в объятьи блестящих
Светил. Жаркий полдень... Бесптичье... На крыльях горящих
Она воспаряет, светясь, распрямляя дрожащих,
Молитву и гимн исторгая из вечно молчащих.

И ветр, обречённо-кружащий, не кружит над краем ...

Обсуждение
Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1.

Из песен солдат
(Перепев посвящён Велвлу Чернину)

(алеф)

Что за радость, друзья, нам шампанское дуть
Развалясь, как седые деды,
Пока камнем не рухнет на грудь голова,
Захмелев...

Дружно встанем и хрястнем стаканы о стол –
Пусть шампанское брызнет к чертям!
Мы бардак воспоём, мы во славу орём
Голых дев!

Час-другой – и рассвет. Позабудем иль нет
Топот яростных конных атак,
Под луной наш бивак и сверканье зарниц
Пред зарёй.

Ждём в любую минуту сигнала трубы:
Эй, тревога! Солдаты, подъём!
Сердце, стой, оторвись от румяных блудниц!
Сердце, в бой...


(бэт)

Хор беспечных повес о бессмертье поёт
Голым девкам под звёздным шатром.
Хэй! Бутылки с шампанским пустились в канкан –
брызги-дребезги пенной рекой!

Хэй! Пляши веселей, ни о чём не жалей,
Пока цел – среди пляшущих тел.
А вчерашнюю кровь, чтоб не маяться вновь,
Позабудь, позабудь, пока цел!

Чья душа умоляла тебя, чуть дыша? –
В тот же миг ты всадил в неё штык.
Прочь, видение, прочь! Ведь твоя эта ночь!
Ты живой!
                          Веселись!
                                                 Пей и пой!


1916, Зиница

 

Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1, 2.
 
Обсуждение

Б-г!

О, прокляни палачей,
осенённых крестом,
Бог!
О, Израиль гонимый,
Я видел резню.
В моём сердце погром!

Б-г!
Дай свет беспощадный земле.
Ночи - прочь!
Подними мертвецов,
Чтоб кричали убийцам в лицо!

Б-г!
Да будет их вдох –
Трупный смрад!
Чтоб младенцев рвало молоком
В матерей!
Чтобы крест сожрала
Ржа!
Чтоб поднявший бокал,
Не сыскал на лице
рта!

Б-г!
Отверзи уста
Лошадей,
Чтобы ужас проречь.
Да ослепнут все их маяки,
Кораблям на морях –
Смерть!

Бог!
Повержен Иаков,
Отравленный яростью кобр,
И в молчаньи костей –
Вой:
То убитых тела
Ртами ран
Изливают земле
Скорбь.

Дай знаменье с небес,
Что ударила в них
Кровь –
Кровь народа заклАнного,

Б-г!

Написано после львовского погрома 1918 года

Сияние сына

Мой мальчик глядит в небеса
по утрам по утрам в тишине,
сиянием их очарован, и сам сияет.
Недавно он был ещё там,
был вне
света и тьмы...
Где в бледно-сапфировом мареве
всё пребывает.

Там слава Всевышнего...
и любовь...
аллилуйя...
сэла...
Времени нет,
а, что есть – неизъяснимо...

Нежен, в мой дом сошедший с небес,
как нежен небесный его Отец.
Но кровь его – моя кровь.
И тело – моё тело.

Материнское чрево - небес врата...
Вместо выси – долина...
И сердце моё метроном его дням,
пока сам
не восприимет с небес
сына.

Обсуждение
Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы: 1.