|
Суть правозащиты - в защите слабого от подавляющей агрессии сильного. И все,
точка.
- Погодите-погодите, - скажут мне, - вы тут только половину понятия осветили, а
про слово «право» забыли. Правозащита – это ведь не просто защита, а защита
прав.
Каких таких прав, позвольте спросить? Уголовных? Гражданских? Политических?
Морских? Заморских? Всех вместе? И как, объясните, поступать в ситуации, когда
право – на стороне сильного (что, вынужден отметить, наблюдается повсеместно и
даже подтверждается известными народными поговорками: «сильный всегда прав», «с
сильным не судись», «закон – что дышло…»)? Неужели отказывать в защите
слабому-виноватому?
- Гм… - удивятся. – Откуда же тогда, по-вашему, взялась эта добавка «право» в
слове «правозащитник»? Что же, убрать ее?
- Нет, - отвечу. – Можно оставить. Только трактовать это слово следует строго по
написанному, в единственном числе. Правозащитник - это защитник одного
конкретного «права»: права на милость.
Это главное человеческое право и должно быть единственным объектом
правозащитного внимания. Не право на жилье, работу, похлебку и политическое
самоопределение. Не право на женщину, мужчину, свободу слова, свободу собраний и
свободу убийства рыжих водопроводчиков. Не право на хиджаб, кипу, мореходство и
освоение космического пространства - ни на одно из этих и других многочисленных
прав, установленных людьми и для людей. А только и исключительно – права на
милость, установленного для нас, но не нами.
Все прочие права провозглашаются, меняются, отменяются, подлежат постоянному
обсуждению. И лишь право на милость необсуждаемо. Его невозможно отнять – опять
же потому, что не нами оно дадено. А защищать его требуется по той простой
причине, что право это сплошь и рядом входит в противоречие с вышеупомянутыми
многочисленными людскими
установлениями. Почему входит? Потому что не настали еще светлые дни всеобщего
счастья и благоденствия, столь красочно описанные библейским пророком.
- Тьфу! – плюнут. – А коли не настали, то зачем тогда мерихлюндию разводить?
Отчего тогда не упрятать это право подальше - до лучших, более подходящих
времен?
- Оттого, что корень в этом слове тот же, что и в слове «направление». Оттого,
что право это – маяк. Оттого, что потеряемся без него в темном море, забудем,
что тюремный палач – не столько необходимая общественная функция, сколько позор
несмываемый.
Вот такое определение настоящей «правозащиты». Длинное, многословное, скучное.
Но что ж поделаешь, если современное понятие «правозащитник» начисто утратило
свое истинное - вышеописанное - значение? Если защита
права на милость подменяется
неприкрытой политической склокой, слюной идеологических камланий, яростью
джихада?
Сегодняшняя правозащита превратилась в
излюбленное прибежище негодяев – от исламских террористов до анархиствующих
бандитов.
Это уже не правозащитники – это
правофашистники.
И нынешний их антиизраильский раж – той же природы, что и гитлеровский нацизм.
Это несложно показать, хотя тоже потребует нескольких абзацев.
Говоря о фашизме, нацизме и большевизме, мы часто зацикливаемся на их
тоталитарном характере. Но тоталитаризм как форма общественного устройства
возник намного раньше трех вышеперечисленных холер, останется после них, и вовсе
не тождествен им. Истинная суть этих идеологий – решение все того же вопроса
о праве. На этот раз - о праве
человека устанавливать, кому жить, а кому умирать. (Оттого-то, кстати говоря, и
следует именовать все три идеологии гуманистическими – ведь упомянутое верховное
право появляется у человека лишь тогда, когда он объявляет себя и свой разум
наивысшей, определяющей ценностью).
Общность фашизма, большевизма и нацизма - в этом четком идеологическом разделе
человечества на полноценных и неполноценных. Различие – в деталях. Первые
составляли расстрельные списки по признаку физического здоровья, вторые – по
классовому принципу, третьи - по расовому. Суть оставалась неизменной:
узурпированное право разделять, составлять списки и расстреливать. Во имя самой
что ни на есть гуманистической цели: блага человечества, очищенного от баласта,
от неполноценной швали. Во имя светлого будущего.
Но ничто не входит в большее противоречие с гуманистической моделью, чем
необсуждаемые, поверх разума
установленные правила. Ведь они прямо противоречат догмату верховности Человека,
то есть – основному тезису гуманизма. Оттого-то так ненавистна гуманистическому
– фашистскому, коммунистическому, левому сознанию заложенная в еврейской Торе
универсальная мораль и вытекающая из нее идея
непостижимого общественного
развития. Оттого ненавистны ему и сами евреи, сделавшие Тору своим бытом, а
потому самим фактом своего существования свидетельствующие о ней.
Гитлеровская (а впоследствии и сталинская) мания уничтожения евреев есть не что
иное, как ликвидация нежелательных свидетелей.
Нынешняя переполняющая Европу левая, анархистская и фашиствующая сволочь
представляет собой прямых наследников Сталина и Гитлера. Принято считать, что
большевики «ввели в заблуждение» «прогрессивную общественность» Запада – всех
этих ромен-ролланов, бернард-шоу и жан-поль-сартров… Что левый европейский
змеюшник не имел ни малейшего понятия ни о Гулаге, ни о смысле советской «борьбы
за мир». Чушь полнейшая! Европейская левая (как прежняя, так и нынешняя)
белена-лебеда выросла на той же грядке, что и большевизм с фашизмом; у них общая
корневая система, а потому и плоды различаются лишь до поры до времени.
И враги у них тоже остались общими, прежними: все те же Заповеди и те же евреи.
И прежде всего – коллективный еврей – Израиль. Пафос правофашистников
откровеннее всего был выражен в совете, полученном израильскими моряками из
рубки героического правофашистного судна «Мармара»:
Go back to Ausсhwitz!
В этом их главная (и особо не скрываемая) цель – завершить начатое. Уничтожить
необсуждаемые правила. Погасить маяки. Вернуть нас в Освенцим. А затем,
уничтожив свидетелей, приняться и за всех остальных. Теперешняя антиизраильская
истерия – это контрнаступление потерпевших поражение гуманистов, ни больше, ни
меньше. Потому, кстати, и столь разномастен (внешне) состав антиизраильских
демонстраций – тут вам и маоисты, и социалисты, и бритоголовые, и анархисты, и
просто «прогрессивные» сочувствующие идиоты – извечный навоз под лемехом
красно-коричневого плуга. Символично, что это трогательное объединение произошло
именно под антиизраильскими лозунгами. Как любые идейно-близкие, они не
переносят друг друга, но на этот раз уже не повторят прошлой ошибки. Они не
начнут внутренних разборок, пока не покончат с нами.
Правофашистники готовили свой реванш не один десяток лет. Поэтому так наивно
звучат сейчас обвинения в «непредусмотрительности» штабистов (планировавших
захват судна) или министров (принимавших решение о начале операции). Только и
слышишь: «провал»… ошибка»… Какой провал, господа обозреватели, какая ошибка? Вы
что, спятили?
«Мармара» стала всего лишь сигналом, вымпелом - не было бы ее, придумали бы
что-нибудь другое. К нынешнему кризису следует относиться как к неминуемому
столкновению. Тем более, что в создавшейся кризисной ситуации есть и немалый
плюс: откровенность антиизраильского натиска во многом поставила точки над
i.
Война идет уже давно, но теперь она еще и объявлена. Теперь яснее прежнего видно
кто есть кто, кто против кого и кто с кем. Теперь труднее отсиживаться в
стороне, играть в молчанку, делать вид, что ничего не происходит.
Я очень надеюсь, что именно эти соображения движут людьми, которые сегодня по
всему миру выходят на демонстрации в поддержку Израиля. Потому что в конечном
счете они защищают не нас, а самих себя, свое универсальное, вечное,
необсуждаемое - ни от каких марксов, гитлеров и сталиных, ни от каких
Человеков-с-большой-буквы не зависящее - право на жизнь, право на милость.
|