בס''ד
|
к оглавлению раздела Михаил Никомаров Не отрываясь от земли |
|
Нечасто приходится читать текст, написанный на столь высоком профессиональном
уровне. Он содержит прекрасный анализ исторического пути, пройденного
европейской общественной мыслью, и весьма убедительно показывает причины
современного европейского взгляда на Израиль. Вместе с тем этот материал, именно
в силу ее последовательности и четкости формулировок, чрезвычайно удобен для
критики как отдельных вопросов, так и в целом той концепции, которую предлагает
и которой следует автор. 1. "Победа Елизаветы I над испанской армадой в 1588 году стала поворотным пунктом в истории человечества" - известный исторический подход, при котором события рассматриваюися лишь как последовательность, но не вскрывается внутренняя их пружина. Как раз следуя в фарватере логики автора, можно понять, что на самом деле происшедшие изменения связаны не с военной победой на поле боя, а лежат глубже: в концептуальных сдвигах общественной психологии. Период XVI-XVII веков это начало промышленного и культурного возрождения, когда постепенно ослабевает не только абсолютная власть монархов, но и власть церкви. Общечеловеческое объединяющее начало церкви постепенно утрачивается, и на поверхность выходят ее внутренние противоречия, природа которых лежит в общих неразрешимых проблемах христианства. Одновременно с этим растет влияние "нижних" (неаристократических и нецерковных) слоев общества, несущих в себе глубокую этническую привязанность. Это растущее влияние втягивает в свою орбиту как церковников, так и монархов. И если последние начинают свой длинный путь к национальной демократии (потеряв по пути голову или нет), то первые раскалывают единую Церковь на множество направлений, каждое из которых находит свое убежище в той или иной этнической среде. Елизавета победила испанцев потому, что ей удалось опереться на этническую самобытность своих подданых и на свою собственную церковь, превратившуюся из апологета "вселенства" в апологета обособленности. Аналогичные же процессы, происходившие внутри огромного австро-испанского когломерата, ослабляли его, а в конце концов и развалили. Понимание этих вопросов очень важно для понимания дальнейшего текста. 2. Кант: "Государство народов (civitas gentium)". "(Народам) следует отказаться от своей дикой (беззаконной) свободы, принять принуждение публичного закона" Механизм "перетекания" общественного менталитета от "всечеловечества" к этносу и обратно подобен маятнику, но в каждом его взмахе ведущую роль играют каждый раз новые явления. Раскол Церкви в XVI-XVIII веках придал моральную основу этнической самобытности, а монархия определила себя как носитель, выразитель и практический реализатор этой самобытности. Эта общественная модель и выросла со временем в понятия национальности и национального государства. Однако уже на этом этапе возникает вакуум "высших представлений": раздробленная Церковь изменяет самой себе, отказавшись от своего всечеловеческого начала и, смешавшись с древними этническими культами, возрождает их в новом обличьи. Естественно появленние в этот период новой общественной идеи, пытающейся оторавать народы от их варварского прошлого, но уже не на церковной, а на атеистической основе. Знаменательно, что выразителем этого стремления стал еврей Кант, потому что еврейство позволяло ему узреть стык между еврейско-христианской моралью и собственно христианской верой и именно по этому стыку разделить их. Эти "высшие представления" в дальнейшем становятся достоянием умов, но не масс, пока Наполеон не пытается воплотить их в жизнь. Все, что ему удается, это утвердить в Европе национальную демократию, то есть привести народы если не к унитарному подчинению "публичному закону", то хотя бы к его "местному" варианту. Первая Мировая война как столкновение национальных государств смогла возникнуть тогда, когда общественная мораль окончательно порвала со своей христианской первоосновой, и неприкрытая, грубая, варварская ксенофобия смогла взять верх. В этом плане и стоит, видимо рассматривать мысль автора, что нацизм как раз есть попытка навязать народам "публичный закон" "нового порядка". "Ошибка" нацизма в том, что за основу этого "порядка" принимался национальный немецкий "порядок", что мгновенно обернуло его в форму национального захвата. А иначе и быть не могло, поскольку мораль и самих немцев. и европейских народов в целом, находилась все в том же состоянии освященной ксенофобии ("идет война народная, священная война"). Резкий сдвиг общественной морали во второй половине ХХ века следует связывать с тремя параллельными процессами. Во-первых, это переживание ужасов фашизма. Человечество не только увидело огромный разрушительный потенциал национальной обособленности, поставивгший себе на службу все плоды современной науки и технлогии. Человечество, "бдагодаря" фашизму, впервые за долгие столения усомнилось в идее разумного целенаправленного общественного строительства. Отныне любая попытка подобного рода стала вызывать содрогание, а национальная обособленость - чувство вины. Во-вторых, огромные масштабы послевоенного строительства и ведущее влияние США, новой державы, свободной от груза вековых предубеждений и, главное, реализующей на практике полиэтнический идеал общества, привели к фантастическому росту такого фактора общественной морали, как деньги. "Потребительское общество", о котором мы говорим сегодня, есть плод этой морали. Под флагом американского доллара сошлись интересы всех народов и всех религий. В-третьих, мощнейшее развитие транспорта и связи сдвинуло огромные массы людей с насиженных мест, перемешав и связав народы, перезнакомив близко их друг с другом. Все эти изменения и привели к тому новому состоянию, в котором человечество имеет уже фактически унифицированную мораль и стремится уйти от своего "варварского" националистического прошлого. 3. "Концепция А: Израиль – ...противоположность Освенцима. Концепция В: Израиль – ...и есть Освенцим" Проблема Израиля состоит в его опоздании. Созданный де-юре после Второй мировой войны, он стал воплощением довоенного идеала национального государства. Он был замышлен в конце XIX - начале XX века на волне подъема еврейской национальной идеи, что вполне соответствовало общеевропейской тенденции. С другой же стороны именно подъем национализма и ксеноофобии в Европе привел, среди прочего, и к всплеску антисиметизма, подтолкнувшего и самих евреев, и просвещенную часть европейской публики к прорыву в направлении создания "еврейского национального очага". Реализации этого проекта помешала, как ни странно, другая европейская национальная сила, колониальная Англия. Феномен колониализма это тема отдельная, и ни автор, ни мы, следующие в форватере обсуждаемой статьи, не будем вдаваться сейчас в его детали. Скажем только, что английский колониальный национализм победил и национализм еврейский, а "просвещенная публика" Европы была еще слишком слаба. Только после войны, когда довоенные предостережения "просвещенной публики" с лихвой подтвердились, Европа согласилась создать национальное еврейское государство. И это именно тогда, когда идея национального государства была уже дискредитирована! Таким образом, не одна и та же общественная парадигма порождает две формулы, о которых говорит автор, а две разные, следующие одна за другой. В этом-то и причина того, почему Израиль фактически с момента своего рождения, как государство национальное, пытается вести себя как государство вненациональное. Если бы англичане в свое время выполнили свои обязательства по Мандату, а не нарушили их самым наглым и бесстыдным способом, и Еврейское государство было создано в двадцатые годы, оно смогло бы решить львиную долю проблем, которые нас сегодня душат. Это и вопрос арабского населения, и вопрос границ. Не говоря, конечно же, о предотвращении Катастрофы (хотя бы в тех масштабах). И никто не говорил бы о том, что "Израиль - это Освенцим", потому что его поведение в том историческом контексте выглядело бы вполне релевантным. Израиль похож на человека, которому продали билет на самолет, который успел улететь, пока кассир ходил разменивать сдачу. В контексте сказанного можно сказать, что создание Израиля было ошибкой, и это как раз то, что говорят многие, кто не чувствует на себе ответственности за ее совершение. Проблема как раз в том, что излагаемая автором концепция половинчата, если не ошибочна в корне, поскольку оставляет за скобками вопросы высшего порядка, без которых невозможно объяснить ни появление Израиля, ни существование еврейского народа. Вместе с тем эти вопросы как раз и являются тем препятствием, через которое не в состояние переступить современное европейское общество. А все потому, что европейская мораль, как далеко ни отходила бы от своего христианского первоистока, а этот христианский первоисток - от своего еврейского корня, они относятся к еврейству как своему золотому запасу, которым подтверждена вся их бумажная валюта. 4. "всякий народ в определенный момент находится в состоянии либо нецивилизованности, либо цивилизованности, либо нравственной зрелости" Автор, излагая концепцию Канта и показывая, как современная Европа ей следует, не пытается, тем не менее, спорить с ней. Создается впечателение, что он с ней согласен, что альтернативы ей нет и что нам остается только жить с этим. Автор даже не пытается увидеть того, что на наших глазах миром обладевает совершенно иная парадигма, при которой человеческие общества не выстраиваются в длинную очередь к пирогу европейского благосостояния, а стоят или движутся в самых разных очередях и, что самое главное, к самым разным общественным целям. Блестящая формулировка: "Евреи по новой концепции – народ европейский, и к ним приложим тот же моральный стандарт, что и к остальным европейцам. Они давно уже достигли ступени цивилизованности и лучше всех прочих должны знать, что система национальных государств есть всего лишь «беззаконная свобода», на этапе нравственной зрелости подлежащая преодолению. Возмущение и ненависть вызывают Израиль и евреи именно тем, что действуют иначе, не будучи невинными дикарями", - эта формулировка так и остается без ответа, хотя мы видим ее порочность. Автор лишь надеется на "по-человечески порядочную" Европу. которая сменит гнев на милость из жалости к еврейскому народу. Это кажется по меньшей мере странным после изложенного самим же автором материала. Другое же предположение, что европейский общественный дискурс изменится, представляется самым интересным и многообещающим, но автор как раз его оставляет за рамками данной статьи. 5. "Израиль был основан с вполне определенной целью – быть независимым национальным государством, государством еврейского народа, каковым, по вышеизложенным причинам, он и останется" Этими "вышеизложенными" причинами автор называет гибельность следования европейскому пути, что как минимум не корректно. Ведь само по себе аппелирование к опасности и здравому смыслу недостаточно, чтобы утверждать, что государство будет следовать именно ему. Мало того, мы видим, как на наших глазах растворяются все те основы, на которых зиждилось еврейское национальное государство, и Израиль неуклонно движется к своему самоотрицанию. Поэтому заявление "каковым он и останется" явно легкомысленно. Выглядит весьма неубедительно, что после своего блестящего исторического анализа конца идеи национального государства автор надеется, что и Европа, "поупражнявшись" со своей "новой концепцией", вернется в лоно здравого смысла, то есть, по мнению автора, к идее национально государства, где ее будет ждать Израиль, устоявший против всех ветров. И тогда "Израиль может оказаться для них (европейцев) весьма интересным, поучительным и положительным примером". Автор как будто не замечает процессы исламизации Европы и ту угрозу, которую они для Европы представляют. Европе возвращаться просто некуда, поскольку концепция национальнго государства основывалась на христианской морали, этнической самобытности, политической независимости и демократии, а все эти институты трещат по швам под натиском ислама, наступающего и снаружи Европы, и внутри нее самой. В любом случае автор, как искушенный и тонкий историк, должен бы знать, что в истории никогда не бывает возвращения к прежнему, а только движение вперед, и поэтому следовало бы искать, прогнозировать или по крайней мере надеяться на то, что Европа нащупает этот новый свой путь. Однако автор предпочитает уйти от этого, загоняя Европу в ловушку. В ту же, и даже более страшную, ловушку автор загоняет и Израиль. Не только Европа, но и Израиль, чтобы выжить, ОБЯЗАН измениться. Разумеется, не в направлении "новой европейской концепции", а совсем в другом наравлении. Но это другое направление автор упорно игнорирует. Излагаемая автором платформа это платформа старых консерваторов-националистов, которых у нас принято называть "правыми" или, точнее, "право-центристами". Поэтому статья тем и хороша, что в ее точных и честных формулировках ярко видна ошибочность этого подходя и причина этих заблуждений. Именно тот факт, что автор нисколько не затрагивает подъем ислама, делает его утверждения столь неубедительными. А именно в этом подъеме, как ни странно, спасение и Израиля, и, возможно, Европы. Подъем ислама, его выход на международную арену как мощного фактора заставляют западный мир вновь обратиться к религиозным истокам своей цивилизации. Не случайно сегодня во вторжении западных армий в Ливию арабы видят новый "крестовый поход": они этого и не без основания боятся, и пытаются сыграть на том отталкивании, которое Европа испытывает к религиозным войнам своего прошлого. Этот рычаг воздействия очень похож на обвинения в "фашизме", о которых пишет автор, но в отличие от них, в "крестовом походе" содержится подсказка, в каком направлении следовало бы двигаться Европе, чтобы противостоять исламу. Ислам навязывает Европе сражение, от которого она упорно уклоняется, спасаясь бегством. Вопрос в том, возможно ли в принципе возвращение Европы к христианству на новом витке цивилизационного развития. Альтернативой ведь будет крах европейской цивилизации, смешение европейских этносов с народами Востока и Африки, экономическое разорение. Понятно, что из этого месива со временем возникнут новые народы, новые религии и новые концепции общественного бытия, но хочет ли европейский человек пройти через этот ад или попытается что-то придумать, чтобы выжить и сохраниться? Как раз Израиль выглядит на этом фоне более устойчиво, как ни странно, ввиду того, что опасность, перед которой он стоит, более явная и более страшная, чем для европейцев. Если Европе угрожают неприятные метаморфозы культурно-ментального характера, то Израилю - физическое уничтожение граждан. Именно поэтому Израиль и не спешит столь безропотно ползти к своей пропасти, как Европа, и общественный диспут тут гораздо активнее. Но дело также в том, что, если Европе ради своего спасения приходится обращаться христианству, то Израилю - к еврейству. Эта принципиальная разница, поскольку еврейская вера обладает еще не раскрытым внутренним потенциалом, единственно и способным справиться с исламом и победить его на его же поле религиозного противостояния. То есть сделать то, что Европе не под силу. Однако эти мысли находятся в стороне от освещаемого автором дискурса. Точнее, выше него. Автор же предпочел не отрываться от земли, где всех нас ждет погибель. |
|
Опубликовано здесь 27.03.2011.
|