В гостях у Эзеров
Два фоторепортажа из жизни Кдумим

Сегодня, 20.12.2010 (13 тевета 5771) получил ссылку на фоторепортаж в ЖЖ моих друзей Михаэля и Авиталь Эзер из Кдумим. В репортаже речь идёт о помолвке их дочери в том же самом зале, где недавно состоялась презентация моей книжки "МИР БЕЗ ХРАМА". Таким образом возник повод, чтобы выпустить оба репортажа на одной странице. Итак:

1. Авиталь Эзер. Хина на счастье
2.
Перепевы из Ури Цви Гринберга прозвучали в Кдумим

Свои отзывы, подписи под фотографиями и материалы шлите через эту почтовую форму (все поля обязательны,
не более 2-х сообщений подряд с одного компьютера в день). Или пишите на адрес
temple.today@gmail.com
 

Ваше имя:
Ваш E-Mail:

Ваше сообщение:

 

 

Нажав "Отправить сейчас!" вы тут же получите уведомление от робота с копией Вашего послания в нечитаемом виде. Пусть это Вас не смущает, робот просто не умеет читать по-русски, но пересылает всё правильно.

Ваш Михаил Польский

Dec. 19th, 2010 at 11:51 PM
  Пишет Авиталь Эзер





[info]aviezer

На прошлой неделе состоялась помолвка нашей второй дочери, Алии.
Мы дали ей это имя в тот год, когда после нескольких лет отказа получили "вечный отказ" без права подавать документы на выезд в Израиль. Оказалось, что эта девочка принесла удачу. Через два года нас вызвали в ОВИР и предложили уехать, то есть совершить АЛИЮ в Эрец Исраэль.
Помолвка была в Кдумим, народу пришло человек 150-200, точнее подсчитать не представляется возможным. У жениха большая сефардская семья, родители его из первых семей в ишуве, поэтому пришли практически все жители Кдумим, плюс родственники, плюс друзья.

Будущий союз олицетворяет собой "кибуц галуёт", где смешались йеменские, персидские и российские корни. На этом вечере йеменские традиции возобладали, и мы оказались на церемонии хина, принятой у восточных еврейских общин по случаю разных радостных событий в жизни семьи – помолвка, свадьба, рождение ребенка, бар-мицва и бат-мицва…
С течением временем церемония хины изменилась, так что мы видели только отдельные детали, символизирующие традиционный обряд. В середине вечера наша дочь, ее жених и их сестры переоделись в йеменские одежды. Им не удалось достать настоящий свадебный наряд, расшитый тяжелыми драгоценными камнями. Он символизирует, с одной стороны, тяжесть семейной жизни, а с другой стороны, - красоту нового жизненного пути. Но йеменские пляски под бой барабанов (дарбуки) в разноцветных восточных одеяниях были достаточно этнографичны.

Обряд хины восходит своими корнями к древним традициям племен Азии и Африки, но еврейские восточные общины придали ему еврейский символизм. Так, название "хина" они толкуют как аббревиатуру трех мицвот (заповедей), которые должна выполнять замужняя еврейская женщина: חלה – отделение небольшой части теста, которая во время существования Храма предназначалась для коэнов, נידה - чистота семейной жизни, הדלקת נירות שבת – зажигание субботних свечей. Из первых букв этих трех слов складывается חנה, то есть "хина".
Кульминацией вечера было появление вот этого сосуда для хины.

 

Он хранится в доме йеменской бабушки, и, как говорят, даже хранение его в доме приносит удачу. После того, как танцы с горшком закончились, бабушка приготовила хину – тесто темно коричневого цвета. Она благославила жениха и невесту и намазала их ладони этой массой. Традиционно хиной наносились определенные рисунки с символами плодородия на ладонях, стопах и на теле, но времена меняются… Каждый из родственников, кто поздравлял молодую пару, получал вот такой небольшой колобок и смазывал им ладони "на счастье"…

У хины есть несколько функций. Одна из них – эстетическая. Хина применялась в косметических целях, как краска для лица и для волос. Вторая функция - обрядовая. Хина была необходимой составляющей важных семейных церемоний еврейских восточных общин (Марокко, Персия, Йемен). И, наконец, третья функция - оградить молодую пару и гостей от сглаза (айн ха-ра) и обеспечить им хорошее здоровье и успех. Не мало, правда?
А из чего делают хину? Хинное дерево или куст прибыл в Эрец Исраэль из Индии еще в период Первого Храма. На иврите дерево называется "кофер лаван" (לבן כפר(, латинское название Lawsonia alba, английское - Henna plant , а арабское - хина. Арабским словом стала называться краска и сама церемония хины. В израильском "Определителе деревьев и кустов" хинное дерево отсутствует. Очевидно, Израиль - это северная граница его распространения. А вот в книге "Полный путеводитель лекарственных растений в Израиле и во всем мире" говорится, что это дерево произрастает в районе Иерихона и Эйн-Геди. Весной оно цветет гроздями цветов белого цвета, отсюда название "кофер лаван".
В древности считалось, что вещества, содержащиеся в листьях хинного дерева, дезинфицируют намазанные ею участки тела. Хинная масса, намазанная на голову, стягивает кожу, приводит к укреплению корней волос и предотвращает их выпадение.
Цветы дерева кофер использовались для производства ароматической эссенции. Белые грозди также служили средством от моли. В народной медицине настой листьев хинного дерева употребляли от болей в животе, от газов и поноса. Его использовали для дезинфекции полости рта и для укрепления корней зубов. Арабы стали употреблять хину для окраски тканей, кож животных и участков человеческого тела.
Сегодня порошок хины можно купить в магазинах натуральных продуктов. Это порошок зеленого цвета, хотя при разведении он дает желтый или коричневый цвет. Но лучше приготовить хину самостоятельно. Для этого нужно хорошо высушить на солнце листья дерева. Вместе с листьями часто сушат корочки граната и скорлупу грецкого ореха, что при смешивании придает хине особый оттенок. Все это хорошо растирают или размалывают, смешивают с водой, розовой водой или вином, и долго месят до получения однородной массы, пригодной для намазывания. Получается нечто такое:

Дерево кофер упоминается в еврейских источниках. Так, в "Песне песней" жених употребляется грозди кофера: "Друг мой для меня, как пучок мирры, что ночует меж грудями моими. Кисть кофера – друг мой для меня в виноградниках Эйн-Геди" (שיר השירים א', י"ד).
В Мишне кофер находится в списке ароматических растений (פ"ז, מ"ו שביעית ), наряду с розами и цветами лотема.
Есть упоминания о хинном дереве в египетских папирусах, в угаритских текстах, в римских источниках.
Мой добрый совет: когда у соседей будет проходить церемония хины, приходите туда без всякого приглашения и будет вам УДАЧА!

 

Перепевы из Ури Цви Гринберга прозвучали в Кдумим

Вечером 5 декабря 2010 (29 кислева 5771), в начале 5-го дня Хануки, в кдумимском клубе "Яхдав" состоялась презентация книги Михаила Польского "МИР БЕЗ ХРАМА". Автор был приглашён Авиталь и Михаэлем Эзер, семейство которых -  душа алимовской общественной жизни в этой самарийской деревне. После презентации-концерта присутствующие перешли в соседнее помещение библиотеки, где полюбовались выставкой ханукальных светильников-ханукиёт и макетом Второго Храма в камне, выполненных жителем Кдумим Михаилом Оснисом.
Ниже фотографии с этого вечера и несколько прозвучавших там стихотворений.

Цикл "Три песни о пропавшей дудочке"

 

1.

А на родине моей той...  ручеёк
сквозь сиреней белые и лиловые кусты!
И детские радости мои так просты –
ноги холодит вода и нежит песок!

Только всплески-всхлипы, и опять тишина...
Только рыбки стайками – лучшая из потех.
Но как ни стараюсь, не ловится ни одна,
рассыпается под водой рыбий смех!

Как любил я чистый тот ручеёк,
белую, лиловую сирень и песок!
И под вечер сердца невольный стук,
словно трепет птицы... И всюду Б-г,
эту твердь творящий, и звёзды впрок!



Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.
 
Выступает Михаил Польский
Выступает Михаил Польский

2.

Застрекочет кузнечик о жизни своей,
затаённой средь буйно цветущих полей,
скрытой в дуплах дерев, источающих мёд,
там, где в сумерках птичий крикливый народ
усыплён стрекотаньем, которым поёт

мой кузнечик...
                      А в воздухе мята и нард...
Перья облачных стай обагряет закат...
Спит кузнечик...
                          Но сердце объято тоской:
вот придёт властелин поля этого – гой,
схватит камень –
                         и в лоб меня –
                                                    ой!

С окровавленной к маме вернусь головой:
– там кузнечик... не плачь надо мной!

Поле росами плакало, также как я,
И стучало сердечко, рвалось в небосвод!
...У отца ни кузнечиков нет, ни полей...
Подарила мне дудочку мама моя:
и кричу, и рыдаю на ней.

Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.

Михаил Польский читает цикл “Три песни о пропавшей дудочке”.
Михаил Польский читает цикл "Три песни о пропавшей дудочке".

3

Неразлучен был с нею в семье и в пути,
И ночами спала у меня на груди.
Но от пятничных свеч до субботних огней
Прятал дудку, вздыхая по ней.

Был в ней белый и синий и розовый цвет ...
Запах крашеной жести вдыхать я любил:
слаще мёда и нарда в кувшинах златых.
Словно певчая птица в ладошках моих....

Как-то вечером в поле молился... В ответ
затрещал мой кузнечик, и я затрубил!
И заслушались травы, букашки земли!
Только вдруг – тот, чьё поле – зашёл со спины,
И удар... И валяюсь в пыли...

Вот и всё. Больше дудочки нет.


Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.


 

Михаил Оснис показывает свои работы
Михаил Оснис показывает свои работы

4

Эпилог: К ПРЕДЕЛУ ГРЁЗ


Иду туда, где светится корона,
звучит Машиаха шофар.
О, жизнь моя!
Мой дар...
Иду не сам.
Ведёт меня Вс-вышний по полям.
Но отдыха в них нет...
Удар, удар –
И вот упал,
И не исчислить бед...
Как ветвь под тяжестью плодов,
срываюсь в прах.
И сатана с вопросом на устах:
Ты не устал?

Иду туда, где дом, туда, где Храм,
хлеб, молоко, лоза, олива там,
и страсть к пурпурно-золотым стихам.

И кровь заката за моей спиной,
и золото рассвета предо мной,
Кедрон под звёздной бездною ночной,
луна и свечи...

И я встаю,
вплетая голос мой
в колодцев речи.

Я умер здесь, но не сошёл с пути.
О, песнь! К пределу грёз меня веди.


Аудиокомментарий рава Зеэва Султановича.

Макет Второго Храма работы Михаила Осниса
Макет Второго Храма работы Михаила Осниса

Песнь воплощённой мечты

Храм стоит с менорою и семьдесят в ней
полыхают галутов–огней.
К алтарю золотому приблизился царь
и коэн окропляет алтарь.
И с невянущей миррой стоит за царём
незнакомец в обличьи моём.

Сладость грёз о свободе, надежду и страх
не прочтёшь у евреев в глазах.
Простодушны, беспечны, теснятся и ждут,
что левиты сейчас запоют.

Вижу спины прямые, на лицах загар.
Что им слёзный молитвенный жар –
что им тайны изгнанья... Но слышал их Б-г
средь дрожащих огней синагог.

Их отцы в дальних землях на вечный покой
отошли. Как в пучине морской –
нет надгробий, и сколько еврейских могил
знает только Создатель светил.

Вот выходят левиты и каждый левит -
кто кинор, кто угав, кто гитит.
Ностальгии, надежды в той музыке нет.
Но блаженство... гармония... свет...

Здесь народ собирается изо дня в день -
то Иерусалим, то садов его сень,
виноградные гроздья и ветви олив -
вечно юн, и велик, и красив.

Берега Иордана согрела заря...
Тот – в обличьи моём, тот – такой же как я
засучил рукава и продолжил ковать,
и посыпались искры опять:
слиток траурной кровоточащей тоски
с маху в дребезги-брызги-куски.

И пленительны женщины этой страны -
хороши и чисты, и нежны...

Послушать в mp3

Подстрочный комментарий к стихотворению. 
Файлы:
1, 2, 3, 4.

Изображение
Подробней о новой книжке. Ближайшие презентации
До новых встреч!

Опубликовано 20.12.2010

На главную

вверх

Рейтинг@Mail.ru